=НА КОНКУРС=

=ЗАВЕТНОЕ ЖЕЛАНИЕ=
(Сказка)
(Окончание)

*******
День подошел к концу. Солнце медленно, очень неохотно, словно ему просто не хотелось заканчивать такой замечательный день, садилось за вершины деревьев. Дачный поселок был расположен на большой поляне, окруженной густым смешанным лесом.
Папа после ужина вышел на улицу, сел на лавочку возле крыльца и закурил свою трубку. Скоро к нему присоединилась мама.
- Игорь! Давай рассказывай, что у вас в городе произошло? - обеспокоенно спросила она.
- Да ничего конкретного. Все было просто замечательно. Вот только Лиза отказалась кататься на лошади. А ты же знаешь, что с её слов это "самое, самое, самое заветное желание".
- Но я же прекрасно вижу, какая она вернулась, и ты какой-то уж больно задумчивый. Просто совершенно не такие, как всегда.
- Да нет, Маша, еще раз повторяю, все было замечательно, весело, прекрасно, интересно. Но....
- Ну! Ну! Давай, давай рассказывай!
- Ты понимаешь, на площадке проката, когда Лизонька кормила маленьких лошадок, мне тоже показалось, что она как-то изменилась. Старше стала, что ли? Я не могу этого объяснить точнее, но появилось ощущение какой-то перемены в дочке. Она словно преобразилась, стала как-то светлее, мудрее, даже женственнее. Ты знаешь, мне даже показалось, что от неё какое-то сияние стало исходить, такое теплое, радостное, любящее все на свете, не побоюсь этого слова, божественное сияние. Особенно, когда она лошадок кормила, гладила их, с этим красавцем конем разговаривала. Нет, передать это я не в силах. А потом это неожиданное и по взрослому решительное: - "Папа, я ни сейчас и ни в другое время на лошадках кататься не буду! Поэтому поедем домой, я устала". И так на меня посмотрела, что мороз по коже прошёлся.
- Это лирика, Игорёк! Чистой воды, лирика! Ей проявлять женственность еще рано. Вот года через потора, да, в самый раз. А сейчас.... Нет рановато. Поэтому всему должны быть причины. Так что давай, рассказывай все по порядку, а мы вместе постараемся понять, что же произошло с нашей дочуркой. Она меня тоже поразила. Нет! Дочка у нас и добрая, и отзывчивая, и внимательная. Что не попросишь, все сделает. Но сегодня.... Ты ушел курить. Она встала из-за стола, отобрала у меня фартук, собрала всю посуду, помыла её, не разбив ни одного блюдца, ни одной тарелки, ни одной чашки. И все это со словами: "Мамулечка! Ты отдыхай, я тут все сама приберу и перемою". Мне это, конечно, приятно, но первое, что приходит в голову: "А не заболела ли моя дочка?" Игорь! Нам надо с этим разобраться и поэтому давай, давай рассказывай все по порядку.
Надо сказать, мама у Лизы была очень пунктуальной, аккуратной и настойчивой. Она во всем любила ясность, конкретность и всегда следовала принципу, который, красиво написанный на узком листе картона в виде ленточки, висел на стене её мастерской - "Факт определяет все! Он есть истина!"
- Да, право, я даже не знаю с чего начать?
- А ты начни с самого начала. Вот вы выехали на шоссе....
- Что ж! С начала, так с начала. Выехали мы на шоссе, проехали немного и повстречали Апполинарию Петровну.
- Это еще, кто такая, Апполинария Петровна? Вы мне о ней ничего не говорили, - встрепенулась мама.
- Да нет, Маша, ты совсем зря так забеспокоилась. Совершенно мирная деревенская старушка. Я её даже не заметил. Её Лиза первой увидела и попросила меня подвести бабушку. Ничего примечательного. Милая, опрятная бабушка, шла в город. Наверно навещать кого-то.
- Так до города почти двадцать километров!
- Маша, это для нас с тобой, до города "почти двадцать километров". А для жителей деревни - "всего двадцать километров". У них же совсем другие представления о пространстве. А может, она шла в село, на автобусную остановку? У нас же многие поселковые ходят туда пешком.
- Она что, в нашем поселке живет?
- Да нет. Я в поселке всех знаю. Апполинарии Петровны не встречал у нас. Да и она ответила на мой вопрос о месте жительства как-то странно: "Живу в саду".
- Ты что, Игорь! Сумасшедьших старушек стал в машину подсаживать? - возмутилась мама.
Ну что ты, Маша. Она вполне вменяемая, да и спросил я её об этом уже в городе, когда мы с ней второй раз встретились.
- Так! Так! Так! Постой. Давай по порядку. Они оказывается там, в городе, напропалую с непонятными старушками встречались, а мне только про медведицу тёзку рассказали. Опиши мне её, может, я знаю.

Добавлено (01.06.2009, 01:20)
---------------------------------------------
- Да, старушка, как старушка. черная длинная юбка, белая в горошек кофта, вязаный жакет, на голове платочек под цвет кофты. Лет - около восьмидесяти. Лицо широкое, всё в морщинках, но очень милое. Нос небольшой, как пуговка. Глаза.... Вот глаза на удивление молодые и голубые, голубые. И ты знаешь, Маша, они словно какой-то теплый, спокойный свет излучали. Настолько душевный, приятный и хороший свет, что в них хотелось смотреть и смотреть.
- Да ты у меня поэт, Игорёк. Что-то раньше за тобой такого не замечала. Все работа, да работа. А тут, бабушку увидел и расцвёл, - подозрительно и с оттенком ревности произнесла мама.
Папа между тем продолжал, словно не замечая иронии в словах своей жены.
- В руках у неё был целлофановый пакет и клюка. Вот именно - клюка. Я еще при первой встрече обратил на неё внимание. Интересно она была сделана. Знаешь, словно три древесных корня переплелись на манер женской косы. Ну, как ты Лизе косички заплетаешь. Да так плотно, ровно и красиво - просто произведение искусства. Вершина согнута в виде крюка, как на посохе пастуха овец. Сам крюк сплющен таким образом, что стал похож на язык. И на этом "языке" были изображены какие-то, толи письмена, толи знаки, толи символы. Подробно не рассмотрел, а страсть как хотелось в начале нашего знакомства. А потом, при второй встрече, но я это только сейчас стал осознавать, словно кто-то мой взгляд от этой клюки отводил.
- Ну вот! Теперь и чародейства разные начинаются! - опять съязвила мама.
- Слушай, Маша, ты либо слушай, либо давай это все прямо сейчас, и закончим, - немного рассердился папа.
- Уж и пошутить нельзя, - весело рассмеялась мама и чмокнула папу в щеку.
Как всегда это подействовало мгновенно. Папа улыбнулся, прищурился от удовольствия и продолжил свой рассказ.
- По дороге в город, мы практически не разговаривали. Лиза смотрела в окно, давно не выезжала. Апполинария Петровна видимо задремала. Мне даже послышалось, что она посапывала. Я вел машину. В городе, у Преображенского монастыря припарковались. и пока я расчитывался с охранниками стоянки, бабушка исчезла. За проезд, хоть она и предлагала, денег я не взял. Она нам два яблочка из своего сада дала. Они наверно так в машине и лежат.
Потом мы с Лизой посетили твою тёзку. Об этом очень подробно за ужином рассказала дочка. Далее пошли к храму. Съели по мороженому. Лиза покаталась на карусели. Хорошую карусель на детской площадке поставили, красивую. Чисто европейский образец. Такие мы с тобой три года тому назад в Париже видели. Посмотрели строящийся храм, а там вышли на Волжскую Набережную и прошли по ней до памятника Некрасову. Вот там, при входе на Первомайский бульвар, мы и встретили опять Апполинарию Петровну.
- Настырная бабушка! - воскликнула мама: - Но почему ни ты, ни Лиза мне о ней за ужином ничего не рассказали?
- Так, если честно, ни я, ни возможно Лизонька, всем этим встречам не придали никакого значения. Так, второстепенный эпизод на фоне общего праздничного настроения. Ну, кто его помнить будет. Да мы и не помнили его за ужином. Понимаешь, он как-то не вписывался в общую картину нашего путешествия.
- И вот на этот второстепенный эпизод, не вписывающийся в общую картину вашего путешествия, ты обратил внимание, даже глаза рассмотрел? Ладно, рассказывай дальше.
- Машка! Ну знаешь! - уже раздраженно сказал папа.
- Рассказывай, рассказывай. Это я так, для профилактики.
- Профилактика у неё! - отец закурил новую трубку, сделал несколько затяжек, успокоился и продолжал.
- Лизонька опять её первой увидела. И в этот момент у Апполинарии Петровны пакет в руке лопнул по шву. Все содержимое пакета высыпалось кучкой на дорожку бульвара. Яблоки, морковка, редиска, хлеб, еще какая-то мелочь. Лиза бросилась все это поднимать, а я в соседней палатке купил новый пакет и тоже присоединился к ней. А что было делать, скажи на милость?
- Нет! Вы оба поступили очень правильно. Я ваше поведение полностью одобряю и приветствую. Давай дальше рассказывай.
- Собрали мы все эти продукты в новый пакет, и Лиза заявила, что теперь мы Апполинарию Петровну никуда не отпустим, а то её в этой толчее просто затолкают. На бульваре и в самом деле народу была тьма. Да тут еще торговые палатки с обеих сторон. Старушка с нашим предложением согласилась, и мы, вироём, пошли к площадке проката.
- Ты в этот раз её спрашивал о том где она живет? Вот это по подробнее.
- Помню, Лиза, собирая вывалившиеся продукты в новый пакет, спросила бабушку, не на базар ли та ходила. Апполинария Птровна ответила, что это все из её сада. Я тогда тоже спросил: - "А где вы живете?" На что бабушка и ответила: - "В саду и живу". мне тогда это, как-то странно показалось. Но что было дальше, извини, не помню.
- Я не узнаю тебя, Игорь. Тут помню, там не помню.
- Понимаешь, Маша, настроение было такое праздничное, что на частности не хотелось обращать внимание. Кругом радость, смех, веселье. Люди нарядные, погода чудесная. какие тут распросы, какие тут анкетные данные на манер паспортного стола. Даже в мыслях, устраивать дознание совсем не было!
- Ладно. Продолжай.
- Пришли на площадку проката, нашли свободную скамейку. Я бабушку и Лизу посадил на неё, а сам побежал купить, что-то поесть. время уже начало третьего было, а Лизонька, кроме мороженого, ничего не ела. Подаренные яблоки мы в машине оставили.
- Поступил ты правильно. Но оставлять дочку на незнакомую старушку, да еще и определенно очень странную....
- Маша! Там шашлычная в трех шагах. Та самая, где мы с тобой всегда перекусывали, когда одни гуляли по городу. И Ахмед был у мангала. Он мне быстро три порции шашлыка сообразил, причем "представительских". Так что я отсутствовал, самое большее десять минут, не больше.
- И....
- И когда вернулся, то Апполинарии Петровны не было. Лиза сидела одна на скамейке, но не грустная и покинутая, а веселая и жизнерадостная. Моему появлению очень обрадовалась. На вопрос, а где бабушка, ответила, что та ушла по своим делам. А потом послала меня покупать яблоки.
- Покупать яблоки!? Да она их не любит! Груши, айву, даже бананы ест за милую душу, а вот насчет яблок, это она в тебя пошла. Ты у нас их не очень привечаешь.

Добавлено (01.06.2009, 02:03)
---------------------------------------------
- Да нет! Я тоже в начале удивился, тем более попросила купить три килограмма. Но это она не себе, лошадок кормить, как потом оказалось. Там у шашлычной бабуля сидела, яблоками торговала. Вот у неё, я и купил эти яблоки. Принес. Лиза, ни слова ни говоря, взяла пакет и прямо к лошадям. Ты понимаешь! Вот так просто встала и пошла. Словно эти лошади её старыми знакомыми были. Я сначала остолбенел. Но тут девушки из проката стали кричать, что, мол, животных кормить запрещено, подходить к ним нельзя. А наша дочка идет себе, словно её это совсем не касается. Ты, Маша, можешь такое представить? Что бы наша дочупка, это домашнее, нежное, в меру робкое создание, полностью игнорируя предупреждающие и запрещающие окрики, целенаправлено шла к своей цели? Это было что-то! У меня наверно рот от изумления открылся. А девчонки из проката уже со своих мест повскакивали. Я пошел к ним, поговорил, заплатил сколько-то денег. Они успокоились, сели опять на скамейку, а я пошел к Лизе.
Папа замолчал, словно припоминая что-то.
- Давай! Давай дальше! Это самое, на мой взгляд, интересное, - поторопила его мама.
- А дальше.... Я стоял и смотрел, как Лиза кормила пони, как она обнимала, гладила, ласкала белую маленькую лошадку. И, ты знаешь, складывалось такое впечатление, что та отвечала ей тем же. Она разговаривала с ними, называла их по именам. А я стоял, смотрел и удивлялся. Такой Лизоньки невозможно было представить себе в самой смелой фантазии. Потом она пошла к коню. И я за неё уже не боялся. Дочка обняла этого красавца за шею, а тот так смотрел на неё, так смотрел.... Ну прямо, как человек смотрит на бесконечно дорогое и любимое существо. Это были поразительные сцены. Просто поразительные! Потом мы вернулись на скамейку, съели шашлыки. Вот там мне Лиза и сказала о том, что больше никогда не будет иметь желания прокатиться на лошади. После всего этого отправились к машине и прибыли сюда, домой. Вот и все. Да там, у лошадей я кое-что нашел. Хотел сначала девушкам отдать, да это как-то не сочетается с их обликом.
Папа покопался в карманах и вытащил находку. Это оказался невероятно красивый перстень. Мама даже ахнула от восхищения.

Добавлено (01.06.2009, 15:41)
---------------------------------------------
*******
Лиза сладко спала, подперев щёчку кулачком. Мама стояла на середине комнаты дочки. Она как всегда перед сном зашла пожелать её "спокойной ночи". Мама стояла и не узнавала это помещение. За какие-то два с половиной часа, пока они разговаривали с папой, эта комната просто преобразилась.
Со стены исчезли все рисунки Лизоньки. А корзинка для ненужных бумаг под письменным столом была доверху наполнена мелкими, разноцветными обрывками, которые прямо намекали на то, во что превратились картины девочки. Из всей галереи осталось только одна. Серый в яблоках жеребец в высоком прыжке преодолевает препятствие на "конкуре". Идею этого рисунка мама сама подсказала дочери. Он лежал рядом с мольбертом Лизы и видимо служил ей, как образец, для изображения лошади на новом рисунке.
На самом мольберте стоял большой планшет с листом ватмана, и не нем была намечена, а кое-где и прорисована новая работа. Мама заинтересовалась и присела на стульчик рядом с мольбертом.
Серый в яблоках жеребец, сильный и красивый, стоял на опушке леса и словно устремлялся всем телом в широкое свободное до самого горизонта пространство, открывшееся перед ним. Он был абсолютно свободен. Ни уздечки, ни седла, ни другой амуниции на нем не было. Чуть повернув голову, он косил свой левый глаз на намеченную, пока еще только штрихами, детскую фигурку,застывшую у его левого плеча. Но какой это был глаз! Мама разволновалась не на шутку. Прописано было буквально все - глазное яблоко, веки, густая тень ресниц, эта поразительная бархатистая влажность лошадиных глаз, узкая белизна белка. Но даже не это поразило маму. Не эта тончайшая техника, что неожиданно проявилась у дочери. Глаз имел выражение! Нет! Не блик света, не немое выпячивание, что должно было собой символизировать и радость, и боль, и страх, и гнев, в прямой зависимости от отпределенной динамики морды и всего корпуса. Нет! Глаз имел именно выражение. В нем была теплая нежность, искренняя дружба, бескорыстная верность и готовность все отдать за это маленькое существо, что прижалось всем телом к нему.
Мама перевела дыхание. У неё, мастера своего дела, признанного художника, профессионала, все сжалось внутри от этого взгляда нарисованной лошади. Так наверно чувствовали себя зрители перед огромной картиной русского художника Василия Ивановича Сурикова "Боярыня Морозова", если за одну только отмороженную пятку юродивого давали художнику пять тысяч рублей золотом. Но дело, конечно, не в цене, дело совсем в другом. Дело в том - как, каким образом это может так проявиться в простом карандашном рисунке? Как должно наложить штрих, чтобы добиться этого? Каким зрением должен обладать творец, что бы это все состоялось? И сколько внутренней энергии необходимо вложить в ту завершающую рисунок черточку, которая оживит все нарисованное на глазах?
Лиза спала. Она даже не выключила настольную лампу, не разделась, так и лежала в своём новом джинсовом костюмчике. Лежала поверх одеяла. Мама наклонилась к дочке и поцеловала её в лоб.
- Молодец Лизонька! Молодец! Браво и брависсимо, моя дочурка! - тихо и нежно прошептал один мастер другому нарождающемуся мастеру.
Мама не стала раздевать девочку. Знала по себе, что если сейчас разбудить дочку, то все - она будет рисовать до утра. Вон ведь, сколько еще не сделано. И детская фигурка, и две маленькие лошадки сбоку, и фигура стройной женщины на холме в левом углу картины.
- "Нет, пусть спит. Завтра у неё много работы", - подумала мама, вставая, но тут её взгляд упал на самый край будущей картины. В левом нижнем углу, слегка прикрытый штрихами намеченной травы, лежал на земле широкий перстень, с оправой вокруг камня в виде змейки со срезанной под углом половинкой головы.

КОНЕЦ

Елена! Все с самого начала внимательно прочитал. Ошибок к моёму стыду много. И многие вставки для меня уже закрыты для исправления. Может сделаем так. Я все у себя на компе просмотрю, исправлю, а потом Вам на эл. адрес или личку сброшу? Так наверно будет лучше. Как вы думаете?

Марина! С этой сказкой творилось, что-то непонятное. Начал я её как простое развлечение и попытку попробовать себя в новом жанре, в принципе не свойственном мне. Но неожиданно она стала во главу угла всей моей творческой деятельности. И когда я подходил к окончанию, об этом я уже писал Елене, мне так не хотелось расставаться с её героями, так я к ним прикипел, просто, ну не хочу и все. Окончание писалось прямо в сайт. Почему, сам не знаю. В плане не было ни разговора папы и мамы, не было Мориса, не было перстня. Была только самая последняя сцена - мама в спальне дочки, разорванные картины и новая работа со свободным конем, все! И началось непонятное с фразы - папа вышел покурить на крыльцо. И завертелось! Когда я закончил, а работал в таком бешенном ритме, что и не помнил о чем писал минуту назад, то оказалось это не окончание сказки, а окончание главы, всего лишь одной главы. Вы обратили на это внимание? Что будет дальше не знаю пока. И все дело тут не в специфике исполнения рисунка, не в соблюдении основных правил, а в том, что сама сказка с её чудесами пришла к Лизе. Девочка сама того не ведая, стала "посредником волшебного мира" в своей реальности. Но это уже другая история.